Грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть

Святые Древней Руси

Северный монашеский поток, излучаемый обителями преподобных Сергия и Кирилла, дал Руси большую часть ее святых. Несравненно менее богат духовно, но более влиятелен исторически оказался южный поток Троицкой лавры, покрывший монастырями московский край. Симонов и Спасо-Андроников монастырь на Москве, монастыри в Серпухове, Звенигороде, Голутвине, Боровске окружили Москву кольцом троицких колоний. Северные пустынножители искали уединенного созерцания, московские ученики преподобного Сергия стремились осуществить идеал совершенного общежития. Лишь Кирилл Белозерский, подобно самому Сергию, нашел счастливое равновесие этих двух монашеских идеалов.

Сохранение строгого общежития всегда давалось на Руси с большим трудом; оно предполагает суровую дисциплину и внимание к букве устава. И то и другое находим в лучших московских монастырях. Иосиф Волоцкий, сам обошедший множество обителей, свидетельствует об этом для московского Симонова и тверского Саввина. Игуменская строгость была необходимым условием уставной жизни. Недаром мы читаем о тверском игумене Савве: «Овогда жезлом бияше, овогда и в затвор посылаше; бяше же жесток егда потреба, и милостив егда подобаше». Нельзя не заметить в игумене этого типа и чисто московские черты: хозяйственность, практический смысл и большую волю. Эти качества редко уживаются со святостью. В XV веке мы знаем лишь двух святых этой школы, – но им принадлежит будущее: Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого.

Портрет Иосифа Волоцкого уже намечен здесь в основных чертах. Жизнь Иосифа Волоцкого известна нам лучше, нежели любого из русских святых. Ученики составили три обширных его жития: Савва Черный, аноним и племянник его Досифей Топорков (автор похвального слова). Его собственные многочисленные произведения помогают нам дорисовать его духовный облик.

Пафнутий настолько оценил духовную зрелость Иосифа, «крепкий и непоколебимый ум» его, что разрешил ему взять в свою келью старого и больного отца, постригшегося тут же. Иосиф ходил за отцом пятнадцать лет до его кончины. Мать его постриглась в Волоколамске. Умирая, Пафнутий избрал Иосифа своим преемником, и великий князь Иван Васильевич, которому вручил свой монастырь Иосиф, утвердил его выбор (1477).

Не только голод пробуждает благотворительную деятельность Иосифа. Для окрестного населения монастырь его всегда являлся источником хозяйственной помощи. Пропадет ли у крестьянина коса или другое орудие, украдут ли лошадь или корову, он идет к «отцу» и получает от него «цену их». Тогда «мнози тяжарие (крестьяне) стогы свои участиша и умножиша жита себе». До нас дошло письмо Иосифа одному боярину «о миловании рабов». Он слышал о том, что его рабы «гладом тают и наготою стражают», и убеждает его заботиться о подвластных, хотя бы в собственных интересах. Как обнищавший пахарь даст дань? Как сокрушенный нищетою будет кормить семью свою? Угроза Страшным судом Божиим, где «сицевые властители имуть мучимы быти в веки», подкрепляет силу его назидания. В письме к Дмитровскому князю во время голода Иосиф требует, чтобы князь установил обязательную цену на хлеб: только этим можно помочь общей беде. Неудивительно, если один из его биографов – конечно, с некоторым преувеличением – пишет, что благодаря ему «вся тогда Волоцкая страна к доброй жизни прелагашеся».

В основе этой социальной тревоги лежит все та же забота о единой человеческой душе – «ее же весь мир не стоит». Мысль о душе скупого богача или собственной братии выступает рельефнее, чем сострадание к бедняку. Не из сострадания, а из христианского долга проистекает общественное служение Иосифа.

Богатые драгоценными бытовыми чертами, жития преподобного Иосифа скудны в одном: они молчат о внутренней, духовной жизни. Внешние аскетические подвиги и широкая деятельность занимают то место, которое у преподобного Нила посвящено «умной» молитве. Характерно одно видение, которое сообщает в своем житии Савва, вообще не знающий прижизненных чудес Иосифа. Инок Виссарион, чистый простец, бывший в некотором пренебрежении у братии, видит голубя на плащанице, несомой Иосифом. Этот голубь самому Иосифу вселяет надежду, что «не оставит Бог места сего». Так огненные языки преподобного Сергия оплотневают в белого голубя, откровение тайн – в спокойную надежду.

Можно искать признаний самого Иосифа об избранном им духовном пути в его посланиях и особенно в его обширном «Уставе», именуемом «Духовной грамотой». Здесь найдем подтверждение житийных впечатлений.

Некоторые указания о духовной жизни дает первая глава «Устава» – о «соборной», то есть церковной молитве. И здесь главное – страх Божий. Сравнения с царем и придворным бытом царского дворца повторяются постоянно. Главное внимание обращено на внешний порядок в церкви: «Вся благообразно и по чину да бывают». Иосиф знает, что необходимо «не точию телесное благообразие показати, но и ум весь собрати с сердечным чувством», но он указывает к этому единственный путь – от внешнего к внутреннему: «Прежде о телесном благообразии и благочинии попечемся, потом же и о внутреннем хранении». Характерно ударение, падающее на собранность и твердость и на взаимную зависимость телесного и духовного напряжения: «Стисни свои руце, и соедини свои нозе, и очи смежи и ум собери». В этом вся духовная школа иосифлянства.

Внутренняя собранность и основное чувство страха у Иосифа умеряются и его жизненной практичностью, и своеобразной эстетикой быта. Вот почему строгая этика его выражается не столько в форме аскезы, сколько, употребляя современное слово – «бытового исповедничества». По отношению к мирянам она еще смягчается и получает стиль какой-то московской калокагафии. Вот как он наставляет в «Просветителе»: «Ступание имей кротко, глас умерен, слово благочинно, пищу и питие немятежно, потребне зри, потребне глаголи, будь в ответах сладок, не излишествуй беседою, да будет беседование твое в светле лице, да даст веселие беседующим тебе».

Суровый к еретикам, Иосиф проявлял суровость и к другим своим врагам. В числе их было двое святых: преподобный Нил Сорский и архиепископ Серапион. Отлучивший Иосифа за каноническое правонарушение, святитель Серапион был за это извергнут из сана на Московском Соборе и сослан в Троице-Сергиев монастырь. Совесть многих друзей Иосифа была смущена. Иосифа принуждали просить прощения у бывшего архипастыря. Не чувствуя себя виноватым, он отказывался. В своих посланиях он дает чрезвычайно резкую характеристику опального святителя. Автор жития его пишет о их примирении; автор жития Серапиона говорит лишь о том, что святитель заочно простил Иосифа. В этом столкновении святых Москва и Новгород сводили свои последние политические счеты. В борьбе с Нилом Сорским и его учениками Иосиф – сам не желая того – разрушал традиции преподобного Сергия, ставшие стеснительными для религиозного одеяния пышного московского царства.

Грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть

Определение: православная инквизиция на Руси – карательные действия православной иудохристианской церкви на территории Руси в отношении народов, её населявших и населяющих; основные методы: лишение сёл, обращение в рабство, заключение в тюрьмы, отрубание голов, выжигание глаз, отрезание языков, распинание, отрезание бород, сжигание заживо и т.д.

Всем известна католическая европейская инквизиция.

Однако «родной брат» католицизма – православие – утвердился в то же время на русской земле.

Всем известно, что идеология и католицизма, и православия одна, и она основана на иудаизме, а именно, на Библии.

Иудаизм – религия национальная, обеспечивающая интересы своего народа. Исторически сложилось так, что иудаизм был оружием в руках иудеев – оружием защиты своего народа – брата не убий – и оружием нападения против неприятеля: гоя – убей!

В результате, именно благодаря иудаизму, еврейский народ сплотился и пришёл в 3-е тысячелетие единственным народом, не только ничего не потерявшим в войнах, но и преобрётшим собственное государство!

Иудаизм – это высокий пример тому, как национальная религия служит интересам своего народа!

Теперь вернёмся к иудейским сектам – католической и православной. Им достались чужие территории – Европа и Русь соответственно.

Католическая часть иудейства уже попросила прощения за инквизицию.

Стоит ли сделать подобное русской православной церкви.

Для того чтобы у читателя сложилось мнение о данной ситуации, приведу несколько цитат из книги – «Грекулов Е., Православная инквизиция в России. Академия наук СССР. Издательство «Наука». М.: 1964 г.».

В дореволюционной исторической литературе высказывалась, правда очень робко, мысль, что православная церковь, так же как и католическая, использовала инквизиционные методы расправы с теми, кто выступал против религиозной идеологии и феодального гнета, и имела для этого особый аппарат. Историки считали, что начало инквизиции в восточной церкви было положено еще во времена императора Феодосия в Константинополе (IV в. н. э.). Они доказывали также, что инквизиция существовала не только в древней Руси, но и в начале XVIII в., при Петре I. «Петр I, — писал один историк в журнале «Русский вестник» в 1891 г., — создал у нас инквизицию и инквизиторов, и нет возможности отрицать, что все гражданское и церковное управление при нем и долгое время после него было проникнуто инквизиционным настроением».

Новгородского архиерея Луку Жидяту, жившего в XI в., летописец называет «звероядивым». От жестокости этого епископа, от «заточения и грабления» пострадало много людей.

«Сей мучитель, – говорит летописец, – резал головы и бороды, выжигал глаза, урезал язык, иных распинал и подвергал мучениям».

Так же сурово расправлялся Лука с принадлежавшими ему крестьянами. Холопу Дудику, не угодившему чем-то своему феодалу, по приказанию Луки Жидяты отрезали нос и обе руки [1, стр. 17].

* Литература:
1. Викторовский С.К., История смертной казни в России. М., 1912.

В XII в. «немилостивым мучителем» был владимирский епископ Федор. Он лишал своих противников сел, одних обращал в рабство, других заключал в тюрьмы, рубил им головы, выжигал глаза, резал языки, распинал на стенах.

В рассказе летописца отразилась борьба, которую вели между собой церковники за власть. Владимирский епископ как крупный феодал отказывался признавать власть киевского митрополита. Обвинив своих противников в еретичестве, он через свой суд приговорил их к смертной казни, добился конфискации их имущества, а многих заключил в тюрьмы.

В борьбе с киевским митрополитом Федор потерпел поражение, и его выдали на суд митрополиту. Митрополичий суд в свою очередь обвинил Федора в еретичестве и подверг жестокому наказанию: ему отрезали язык, затем отсекли правую руку и «вынули очи», т.е. ослепили.

Во второй половине 14-го века в Новгороде возникло антифеодальное движение, имевшее религиозную оболочку, известное под именем ереси стригольников. Стригольники выступали против епископов, их поборов и стяжательства; они отрицали некоторые догматы и обряды, связанные со смертью человека, необходимость исповеди и причастия, говорили, что их молитвы неугодны богу и что напрасно жертвовать им земли «на помин души».

В ереси стригольников отразилась борьба против господствующей феодальной церкви; это был протест, хотя и пассивный, социальных низов против феодального гнета, против установившейся феодальной идеологии. В критике церковных догматов и обрядов были элементы рационализма. Во главе ереси стояли рядовые люди, а также дьячество, т.е. низший слой духовенства.

Как указывал К. Маркс, «борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия» и что «критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия» [1].

Господствующая церковь сурово осудила новую ересь, как направленную против церкви и феодального гнета. Ересь называли «прямой затеей сатаны», а ее участников – «злокозненными хулителями церкви», «развратителями христианской веры». Новгородские епископы настояли на том, чтобы руководителей ереси – дьякона Никиту, ремесленника Карпа и др. сбросили в 1375 г. в реку Волхов. Затем стали вылавливать и казнить остальных участников движения в Новгороде и Пскове.

Физическое уничтожение еретиков одобрил и московский митрополит Фотий. В посланиях 1416 –1425 гг. он благодарил псковичей за расправу над еретиками. Он советовал им применять все средства уничтожения, однако без пролития крови, во имя «спасения души» казненных. Послушные псковичи последовали советам инквизитора. Они переловили, обыскали и казнили многих еретиков [2].

* Литература:
1. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, т. 1, стр. 415.
2. Клибанов А.И., Реформационные движения в России. М., 1960; см. также Казакова Н.А., Лурье Я.С., Антифеодальное движение на Руси XIV — начала XV в. М. — Л., 1955, стр. 39, 56.

После разгрома новгородского антицерковного движения его центр перешел в Москву. Во главе этого движения стали Федор и Иван Курицыны. Московские еретики также боролись за ослабление власти крупных церковных феодалов и были противниками церковного землевладения. Они выступали против монашества, критиковали «творения» отцов церкви, но не посягали на основы христианства.

Суровым и непримиримым гонителем этого движения был игумен Волоколамского монастыря Иосиф Санин (Волоцкий). Он был представителем воинствующей церкви, сторонником сильной светской власти, создателем теории божественного происхождения царской власти. Подобно новгородскому архиепископу Геннадию, Иосиф хорошо знал практику испанской инквизиции, восхищался ее деятельностью по борьбе с ересями и пытался перенести на русскую почву теорию и методы ее борьбы.

Иосиф обрушил на еретиков немало богословско-полемических «Слов», написанных в злобно воинствующем духе. В них много общего с писаниями францисканских монахов, боровшихся в XIII в. с ересью альбигойцев. Настаивая на казни еретиков, Иосиф доказывал, что даже те из них, которые, убоявшись смерти, покаялись, не заслуживают помилования и прощения. В «огненных казнях» и тюрьмах Иосиф видел «ревность» к православной вере.

Он проповедовал, будто руками палачей казнит еретиков сам «святой дух». Убеждая царя в необходимости физического уничтожения еретиков, Иосиф говорил, что «грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть» и что казнить еретика – значит «руку освятить».

Иосиф призывал всех «истинных христиан» «испытывать и искоренять лукавство еретическое» и грозил строгим наказанием тем, кто «не свидетельствовал», т.е. не доносил, на еретиков. Вслед за католическими инквизиторами Иосиф учил, что в борьбе с еретиками допустимы все средства – обман, хитрость, ложь, предательство.

Одно лишь сомнение в законности сожжения противников церкви этот инквизитор считал «неправославным». Необходимость суровых мер против еретиков Иосиф подтверждал примерами из ветхозаветной истории.

Он ссылался также на примеры из жизни представителей церкви, например Льва Катежского, который якобы одной своей епитрахильей сжег еретика Лиодора. Иосиф обращался также к «градским» законам, вошедшим в состав Кормчей книги, которые предписывали карать смертной казнью за переход из православия в другую религию.

Жестокие «градские» законы, преследовавшие свободу совести, Иосиф называл «божественным писанием», подобным так называемым пророческим и апостольским книгам. Одобрив и освятив церковным авторитетом эти инквизиторские законы, духовные власти постоянно пользовались ими в борьбе с антицерковным движением.

Московских еретиков судил церковный собор 1504 г. По настоянию собора наиболее активных еретиков – Ивана Волка, Михаила Коноплева и Ивана Максимова сожгли в клетке в Москве, а Некраса Рукавова – в Новгороде, предварительно отрезав ему язык. Духовные инквизиторы во главе с митрополитом Симоном настояли еще на сожжении юрьевского архимандрита Кассиана. Его брат Иван Черный бежал «в немцы».

Кровавый террор против участников антицерковного движения на этом не закончился. Иосиф продолжал выискивать их и предавать их суровому наказанию. Уступая Иосифу, царь Василий Иванович, как сообщает летопись, велел оставшихся еретиков «в темницы вметати до конца живота их».

После расправы с еретиками на соборе 1504 г. Иосиф стал знаменем воинствующей церкви – «презлых иосифлян», боровшихся с участниками антицерковного движения посредством духовного и светского меча. За заслуги перед светской властью и церковью Иосиф в 1591 г. был объявлен общерусским «святым».

После Иосифа во главе церковников, настаивавших на казнях противников церкви, стал московский митрополит Даниил.

Пытаясь теоретически обосновать необходимость таких казней, Даниил в своих проповедях приводил слова Иоанна Златоуста, оправдывавшего казнь «по воле божьего человеколюбия», а также епископа Емесского Евсевия, учившего, что «убийство бога ради несть убийство».

В обоснование своих инквизиционных взглядов Даниил ссылался и на блаженного Федорита, говорившего, что и Моисей велел убивать лжепророков.

Вассиан и Максим Грек критиковали феодально-крепостнический быт церковных вотчин и стремились склонить великого князя к отчуждению церковных и монастырских земель, что и вызвало ненависть к ним церковных иерархов. Максим Грек предстал перед церковным собором в 1525 г. Его признали «злохулительным еретиком» и заключили в тюрьму Волоколамского монастыря. Максиму Греку запретили писать, мучили голодом, морозом и, как отмечает один источник, он «от дыма и от горести темничные был яко мертв». В таких условиях Максим пробыл шесть лет. В 1531 г. он был привезен в оковах в Москву и предстал перед судом нового церковного собора. Здесь в его сочинениях нашли «хулу на господа бога и богородицу» и обвинили в том, что он составлял «писания хульные и еретические», критиковал церковные уставы и законы, что он еретик и чернокнижник. Церковный собор осудил Максима как «хульника и Священного писания тлителя» и сослал в оковах в Тверской Отрочь монастырь, где его заточили в каменный мешок.

В ереси обвинили и помощников Максима по исправлению книг – Михаила Медоварцева и Сильвана. Медоварцев был сослан в Коломну, а Сильван в Волоколамский монастырь, где его «уморили дымом». На этом же соборе еретиком был объявлен «князь – инок» Вассиан, противник церковного землевладения. Он также попал в каменный мешок Волоколамского монастыря и в «прегорчайшей темнице» умер от голода и дыма.

Сделано это было по приказу митрополита Даниила.

* Литература:
1. Жмакин В.И., Жизнь и деятельность митрополита Даниила. М., 1881.
2. Зимин А.А., Лурье Я.С., Послания Иосифа Санина. М. — Л., 1959.
3. Ард. Попов, Суд и наказание за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904.

anti_mrakobes

Сообщество против мракобесия

Продолжим наши исторические экскурсы.
В частности, рассказ о том, как христиане прощали атеистов и еретиков.
Однако слышится железобетенный аргумент «православных» – а причем тут мы.

Сегодня речь пойдет о досточтимом православном СВЯТОМ самой что ни на есть Святой христолюбивой допетровской Руси – преподобном Иосифе САНИНЕ (ВОЛОЦКОМ). Сразу, пожалуй, предупрежу – будет много букоф, но без этого невозможно описать личность сего светильника Русской Церкви…

Для начала – умилимся выдержкам из Жития святого. Ну какой же хороший и кроткий был человек!:

«Во всем преподобный Иосиф являлся примером для братии: трудился наравне со всеми, ночи пребывал на молитве, одевался как нищий. За духовным наставлением к богоносному игумену притекали и простые миряне, и знатные, сановные лица. В голодные годы обитель кормила множество страждущих.

…Сила Божьего Промысла была явлена и в истории России в победе над ересью, – победе, вдохновленной Духом Божиим и возглавленной двумя светильниками Русской Церкви: святителем Геннадием Новгородским и преподобным Иосифом Волоцким».

А теперь предоставим слово непосредственно светильнику Русской Церкви.
Итак, просто цитаты. Без комментариев.

«… если отец, мать, или сын, или дочь отпадет от правой веры, подобает ненавидеть их и отвергать и избегать их, чтобы не погибнуть вместе с ними.

Повелел Державный казнить тех, кто отверг Христа: одних предать огню, другим отрезать языки или казнить иной казнью. И лишь когда их обличили и стали предавать лютой смерти и страшным мукам, тогда они стали каяться. Еретиков, после проклятия, осуждали в заточение, их содержали в темницах до конца их жизни. Те же из еретиков, которые не хотели каяться, испускали дух в страшных мучениях. И теперь, когда их осудили на смерть, православные христиане скорбят и тужат о них, протягивают им руку помощи.

Так, был некий человек, исполненный гнусных и скверных дел, по имени Карп, по ремеслу стригольник. Он, окаянный, стал родоначальником скверной и мерзкой ереси, … пока архиепископ Дионисий Суздальский не отправился по поводу ее в Константинополь и не принес послание от Вселенского патриарха Антония во Псков, к посадникам, чтобы они позаботились о православии и уничтожили еретиков. Посадники проявили большое усердие. и просили благочестивых князей, святителей и воевод помочь в уничтожении еретиков. Ересь удалось уничтожить лишь тогда, когда посадники, по совету благочестивых князей и святителей и иных именитых христиан, велели схватить стригольников и не оставили ни одного, но всех заточили в темницу, до самой смерти их».

Любопытно узнать, на кого же опирается преподобный, с кого берет пример кроткий смиренный старец? На практику еще одного христолюбивого царя:

«Увидев, что многие научились от Манента тайно придерживаться манихейской ереси, и не зная, что делать, Архелай не медля подвиг всех членов церкви на молитву, и Господь услышал молитву его – предал Манента Персидскому царю, царь же повелел содрать с него кожу и скверное тело его отдать на съедение псам» (отсюда) .

Позже, убеждая царя в необходимости уничтожения еретиков, Иосиф говорил, что «грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть» и что казнить еретика — значит «руку освятить».
Еще Иосиф считал, что в борьбе с еретиками допустимы все средства – обман, хитрость, ложь, предательство. Одно лишь сомнение в законности сожжения противников церкви он считал «неправославным».

Однако вернемся к Житию преподобного: «Иосиф первый начал писать убедительные письма к православным архиереям и сочинил жаркие обличения на самих еретиков» (проще говоря, настрочил доносы).

Далее милое продолжение: «Наконец, еретики преданы были анафеме, а главные из них ГРАЖДАНСКОМУ НАКАЗАНИЮ». Ну просто слезы умиления выступили. Каково же было это гражданское наказание?

Московских еретиков судил церковный собор 1504 г.
По настоянию собора наиболее активных еретиков – Ивана Волка, Михаила Коноплёва и Ивана Максимова сожгли в клетке в Москве, а Некраса Рукавова – в Новгороде, предварительно отрезав ему язык. Юрьевского архимандрита Кассиана просто сожгли.

В 1591 г. Иосиф был объявлен святым.

7 декабря 2009 года по благословению патриарха Кирилла Иосиф Волоцкий был объявлен покровителем православного предпринимательства и хозяйствования.
Аминь.

Грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть

После разгрома новгородского антицерковного движения его центр перешёл в Москву. Во главе этого движения стали Федор и Иван Курицыны. Московские еретики также боролись за ослабление власти крупных церковных феодалов и были противниками церковного землевладения. Они выступали против монашества, критиковали «творения» отцов церкви, но не посягали на основы христианства. Суровым и непримиримым гонителем этого движения был игумен Волоколамского монастыря Иосиф Санин (Волоцкий). Он был представителем воинствующей церкви, сторонником сильной светской власти, создателем теории божественного происхождения царской власти. Подобно новгородскому архиепископу Геннадию, Иосиф хорошо знал практику испанской инквизиции, восхищался её деятельностью по борьбе с ересями и пытался перенести на русскую почву теорию и методы её борьбы.

Московских еретиков судил церковный собор 1504 г. По настоянию собора наиболее активных еретиков — Ивана Волка, Михаила Коноплева и Ивана Максимова сожгли в клетке в Москве, а Некраса Рукавова — в Новгороде, предварительно отрезав ему язык. Духовные инквизиторы во главе с митрополитом Симоном настояли ещё на сожжении юрьевского архимандрита Кассиана. Его брат Иван Черный бежал «в немцы».

Кровавый террор против участников антицерковного движения на этом не закончился. Иосиф продолжал выискивать их и предавать их суровому наказанию. Уступая Иосифу, царь Василий Иванович, как сообщает летопись, велел оставшихся еретиков «в темницы вметати до конца живота их».

После расправы с еретиками на соборе 1504 г. Иосиф стал знаменем воинствующей церкви — «презлых иосифлян», боровшихся с участниками антицерковного движения посредством духовного и светского меча. За заслуги перед светской властью и церковью Иосиф в 1591 г. был объявлен общерусским «святым».

После Иосифа во главе церковников, настаивавших на казнях противников церкви, стал московский митрополит Даниил. Пытаясь теоретически обосновать

Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого о наказании еретиков

Приводится по изданию: Казакова Н.А., Лурье И.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI в. М.-Л. 1955
Список источников

«Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого» — один из наиболее ярких памятников полемической литературы, связанной с идеологической борьбой нач. XVI в. Памятник этот был издан один раз в «Древней Российской вивлиофике» (т. XVI, изд. 2-е, 1792, стр. 423), по неизвестному списку и с многочисленными погрешностями. Больше он не переиздавался.

Нами использованы следующие списки:

1) ГПБ, Соф. № 1489; 4°; перв. пол. XVI в. Сборник. «Ответ старцев» (и предшествующее ему резюме послания Иосифа)—лл. 290—294. См.: Д. Абрамович. Софийская библиотека, вып. III, стр. 351—356;

2) БАН, Арх. Д. 221; 4°. Сборная рукопись XVI—XVII вв. «Ответ старцев» — лл. 143—146;

3) ГПБ, собр. Вяземского, O.LXXIV; 8°; XVII в. «Ответ старцев» — лл. 152— 158 об.

Текст «Ответа» издается по списку Соф. № 1489 (С); исправления и важнейшие разночтения — по спискам БАН (Б) и собр. Вяземского (В).

Примечания

[1] Исследование о сочинениях Иосифа Санина. СПб., 1868, стр. 188—197
[2] О ереси жидовствующих. ЖМНП, 1871, № 2, стр. 276, прим. 1, 282, 285.
[3] Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881, стр. 66—73.
[4] Ср.: И. У. Б удов ниц, Русская публицистика XVI в., М.—Л., 1947, стр. 91—92.
[5] И. Панов, ук. соч., стр. 276, прим. 1. Панов и Жмакин ссылаются также на то, что в одной из рукописей послание Иосифа о наказании еретиков именовалось «Посланием на Кассиана», — однако если такая рукопись действительно существовала (рук. Соф. № 1444 и № 1446, упомянутые авторами, это’го заголовка не содержат), то заголовок ее принадлежал, видимо, позднейшему переписчику, ибо он явно не соответствует содержанию.
[6] Заслуживает внимания необычный и не совсем ясный титул, которым именуется адресат послания в списках Соф. № 1489 и Арх. № 221: «своего ему монастыря, самодръжца Рускыя земли, государю». «Государем» Волоколамского монастыря стал в 1508 г. Василий III — после перехода этого монастыря под патронат великого князя.

Послание старца Иосифа, иже на Волоце, 1своего ему монастыря, самодръжца Рускыя земли1, государю, великому князю 2 Василью Ивановичю2 о том, еже грешника или еретика руками убити, или молитвою, едино есть; понеже Моисей скрижали руками разбил, Илиа пророк четыреста жрець закла, и Финеос братана с мадиамлянынею блудяща, прободе, и апостол Петр Симона волъхва молитвою разби, при Нероне цари и Павел апостол Елиму волхва молитвою ослепи, и Лев епископ Катаньски Леодора вълъхва петрахилию связа, и созже, и донеже Леодор сгоре, а епископ из огня не изыде, а другаго вълъхва Исидора тойже епископ молитвою созже при гречестем цари; и сих ради свидетельств аще грешника или еретика убити молитвою или руками, едино есть, и молимся тебе, государю, о том, чтоб ты, государь, своим государьским судом искоренил злый плевел еретический в конець. Ис Кирилова монастыря старцы да и все заволжьские старцы положили тому посланию старца Иосифа свидетелства от божественаго писаниа, а спротивно, что некающихся еретиков и непокаряющихся велено заточити, а кающихся еретиков и свою ересь проклинающих, церковь божиа приемлеть прострътыма дланма, грешных ради сын божий воплотися, прииде бо възыскати и спасти погыбшых 3.

А что, господине старець Иосиф, Моисей скрижали руками разбил, то тако и есть, но егда бог хоте погубити Израиля, поклоньшася тельцу, тогда Моисей ста въпреки господеви, и рече: «Господи, аще сих погубиши, то мене преже сих». И бог не погуби Израиля Моисеа ради. Видиши, господине, яко любовь 4 к согрешающим и злом5 превъзможе толити6 гнев божий. Такоже, господине, Илиа пророк, ревнуя по господе бозе вседержители, закла четыреста жрець Валовых, понеже не каяшася. А инии же покаяшася, сих приа на покаяние, от них же бысть Авдей пророк, и пророческаго дара сподоблен бысть. А Финеос, господине, пробол оружием братана блудяща с мадиамлянынею, понеже на всем тогда Исраиле грех той бысть, и того ради вменися ему въправду.

Еще же ветхый закон тогда бысть, нам же в новей благодати яви владыко Христос любовный съуз, еже не осужати брату брата о том, но единому богу судити согрешениа человечя, рече: «Не судите, не осуждени будете». И егда приведоша к нему жену, яту в любодеянии, тогда премилостивны судья рече: «Иже не имать греха, да връжет на ню первие камень». Потом же сам преклонь главу, и писа коегождо их съгрешениа, и тако възрази убийственую руку жидовъскую. Кождо по своим делом прииметь от бога в день судный. Аще же ты повелевавши брата брату согрешивъша убити, то въскоре и суботство будеть, и вся ветхаго закона, их же бог ненавидить.

А Петр апостол Симона вълхва молитвою разби; понеже прозвася прелукавый злодей сыном божиим при Нероне царе, и тогда достойный суд приат от бога за превеликую лесть и злобу. И ты, господине старець Иосиф, сотвори молитву, да иже недостойни еретици да грешници, то земля их пожреть. Аще же приемлеть бог еретика да и грешника на покаянне, то не услышан будеши 7Разумеем бо разбойника, исповеданием спасена, и мытаря милостию8 очищена, и блудницу плачющуся помним прощену, и дщерию владыка прозва ю; и Павел апостол Елиму вълхва молитвою ослепи, понеж искаше развратити Антипата от веры, а сам апостол Павел пиша: «Аз бых был анафема от Христа моего, сиречь проклят, токмо бы братья моя спаслися израилтяне». Видиши ли, господине, душу свою полагает за соблазнившуюся братию, дабы спаслися, а не молвил им, дабы их огнь пожегл, или земля пожерла, а могли сиа от бога приати. А Лев, господине, Катански епископ Леодора волхва петрахилыо связа и созже и другаго вълхва Сидора такоже молитвою созже при гречестем цари. И ты, господине Осифе, почто не испытаешь своей святости, не связа Касиана архимандрита своею мандиею9, донележе бы он сгорел, а ты бы в пламяни его связана держал? А мы б тебя, яко единого от трех отрок, ис пламени изшедша приняли!

Поразумей, господине Иосифе, много розни промежь Моисеа, Илии и Петра апостола и Павъла апостола, да и тебе от них. 10Кто бы от них, господине, ведал многое божие милосердие10, а еще11 не бы сам показал человеком, приемля грешника кающася, яко же блудницу и мытаря, яко же сквернаго онаго Манасию, иже пятьдесят и два лета идолом служил, а весь Исраиль безаконствовати сотвори, и во един час покаася, прощение получи? Видиши ли, господине, колико душь израильтескых людей в пятдесят лет погыбе, им же повинен быв Манасиа царь; но одоле человеколюбие божие злу Манасеину; затворен бо быв в меди в Вавилоне, и тамо покаяся господеви, и аггел господень разверг медь, и принесе его в Иерусалим, и поживе прочая лета в покаании. И апостолу Петру въпрошшу господа, и рече: «Господи! аще брат в мя съгрешит до седмижды ли прощу его днем?». И рече господь: «Не глаголю ти до седмижды, но седьмдесят седмерицею прости его». Оле милости твоея, человеколюбче! Слава неисчетным 12 твоим щедротам, господи, яко истинным судом, милостив и длъготръпелив о злобах человеческых наречеся, праведных бо любиши, а грешных милуеши, 13 ныне и в веки бесконечныа 13

Примечания

1-1 Б своего ему монастыря самодержцу Руския земли; В на Ламском к.

2-2 Б Ивану Васильевичю.

3 Далее в С следует на верхнем поле надпись, киноварью Ответ Иосифову посланию Кирилловых старцев и всех заволжских.

4 Б любовь на Моисея; В любовь Моисея.

7 БВ будеши от бога.

8 Так БВ; С милостынею.

10-10 Б кто б господине ведал многое милосердие; В кто б господине ведал божие милостию.

12 Б неизреченым; В неисщетным.

13-13 Б Да и сие ум приложым к сему же, слышаще божественных евагилист писанье христовыми усты. Грядущу господу нашему Иисусу Христу ва Ерусалим со ученикы своими и прииде в весь Самарянскую, и не прияша его в весь. И ученицы глаголаху ему: «Господи, хощеши да речеве, огнь с небесе снидет и пожже, яко Илия сотвори». И господь рече учеником своим: «Не ведаста коего еста духа: сын божьи не пришед душ человеческих погубити, но спасти». И отиде во ину весь; В ныне и присно и во веки веком бесконечныя аминь.

Грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть

Собор действительно красив и величественен. Несомненно, он станет одной из достопримечательностей Тольятти и будет пользоваться покровительством городских властей и бизнесменов, представительство которых на открытии было весьма солидным. Как культовое сооружение, собор меня не интересует, и, пожалуй, я просто отложил бы газету. Но мой взгляд задержался на фразе архиепископа Самарского и Сызранского Сергия — про искру добра, которая может разгореться в огонь веры «среди суеты, грехов и падений». Не берусь судить, о каком именно огне говорил архиепископ, а мне вдруг вспомнился другой «огонь веры», который уже не раз загорался на Руси. Огонь сей тоже нес очищение от грехов, только смердел он паленым человеческим мясом:

В конце XIV века на Руси стали распространяться различные ереси. Этому способствовали отчасти и яростные споры по церковным вопросам, в частности, по отношению к церковной собственности и благочестивом образе жизни священнослужителей, что не способствовало росту авторитета церкви. Игумен Волоцкого монастыря Иосиф, о котором мы в дальнейшем еще поведем речь, с неудовольствием отмечал: «ныне и в домах и на путях и на торжищах иноки и мирские и все сомнятся, вси в вере пытают».

По своему духу русские ереси были похожи на еретические движения в Европе, их последователи отрицали иконопочитание, не признавали троичность бога, считали недопустимым церковное землевладение недопустимым, а церковную организацию не соответствующую евангельским принципам равенства и т.п. Еретики, «люди начитанные и книжные», изучали науки, в частности, астрономию, что им также ставилось в вину как занятие кабалистикой и чернокнижием.

Таковой была и так называемая ересь «жидовствующих», зародившаяся в Новгороде и перекинувшаяся в Москву (правда, ничего похожего на иудаизм в учении еретиков не было). Учение «жидовствующих», видимо, было так убедительно, что к нему склонялся даже Великий князь Иоанн III, возможно, отчасти от желания подвергнуть секуляризации (отчуждению) церковные земли.

Первым, кто подвизался в борьбе с «жидовствующими», был новгородский архиепископ Геннадий Гонозов. «Вон фряги какую крепость держат по своей вере; сказывал мне цезарский посол про шпанского короля, как он свою землю-то очистил!», — писал Геннадий тогдашнему митрополиту Зосиме, упрекая его в недостаточном преследовании еретиков и ставя в пример не кого иного, как испанского инквизитора Томаса Торквемаду, уничтожившего именем божьим более 8 тысяч человек!

Но новгородскому владыке не довелось стать русским Великим Инквизитором. Созванный по его требованию собор («Люди у нас просты, не умеют по обычным книгам говорить, так лучше о вере никаких речей не плодить, только для того и собор учинить, чтобы еретиков казнить, жечь и вешать», — взывал Геннадий к русским архиереям) всего лишь предал еретиков проклятию, но не осудил на казнь. Митрополитом на то время был Зосима, сочувствовавший «жидовствующим», а потому Геннадия на собор не пригласили. Были сильны голоса и заволжских старцев-нестяжателей Нила Сорского и Паисия, которые, по своему духовному направлению, не могли проявить сочувствия к кострам и казням. А главное, Великий князь Иоанн III тоже не хотел кровопролития.

«Жидовинов» осудили и отправили в Новгород, к Геннадию. Еретиков встретили за 40 верст от города и применили к ним типично инквизиторскую процедуру: посадили задом наперед на лошадей (в Испании сажали на ослов, но в Новгороде ослов не нашлось), надели на головы берестяные «бесовские» колпаки с рогами, а на грудь каждому повесили надпись: «се есть сатанино воинство». В таком виде еретиков ввезли в город, где подвергли публичному позору. Затем берестяные шлемы были сожжены прямо на головах осужденных (новгородский архиепископ оказался изобретательным человеком). Двое из них — чернец Захар и священник Денис — вскоре оттого лишились рассудка и умерли.

Однако, «позором ересь не была ослаблена». Более того, вскоре «еретические» представления еще раз возобладали над официально-церковными. Прошел 1492 год, которым заканчивалась седьмая тысяча лет «от сотворения мира». Ожидали конца света и второго пришествия Христа — ведь даже пасхалия была рассчитана лишь до сего времени. Но конец света не наступил. Авторитет церкви сильно пошатнулся, среди части мыслящих людей стали возникать сомнения в страшном суде, загробной жизни, конце света. Даже митрополиту Зосиме приписывается следующее суждение: «А что то царство небесное? Что то второе пришествие? А что то воскресение мертвым? Ничего того несть! Умерл кто ин, то умер, по та места и был!»

Геннадий, продолжая борьбу с ересью и с Зосимой, которого самого обвинял в еретических взглядах, нашел себе в сподвижники Иосифа, игумена Волоцкого (впоследствии причисленного к лику православных святых). Иосиф Волоцкий, страстный проповедник, убеждал Иоанна осудить еретиков и резко выступал против Зосимы: «злобесный волк в пастырской одежде, Иуда Предатель, бесам причастник, злодей, какого не было между древними еретиками и отступниками:»

Зосиму удалось заставить отказаться от кафедры, но через несколько лет лишился места и сам Геннадий. Иосиф один продолжал их общее дело. В конце 1504 года он убедил стареющего Иоанна III созвать собор и осудить еретиков. «Нет ли греха еретиков казнить?» — спросил Великий князь. «Кто отвергнется Моисеева закона, тот при двух свидетелях умрет. Кольми паче тот, кто попирает Сына Божия и укоряет благодать Святого Духа!» — цитатой из апостола Павла ответил Иосиф.

Собор во главе с митрополитом Симоном, сподвижником Иосифа Волоцкого, осудил «жидовствующих». Иоанн III предлагал отправить еретиков в вечное заточение. Но Иосиф Волоцкий обличал и требовал сожжения: «:подобает не только осуждать, но и предавать лютым казням, и притом не только еретиков и отступников: и сами православные, узнавшие о еретиках или отступниках, но не предавшие их судьям, подлежат смертной казни». Старцы-нестяжатели противились такой жестокости (потом это им припомнится): «Ты говоришь: Петр Апостол Симона волхва поразил молитвою: сотвори же сам, господин Иосиф, молитву, чтобы земля пожрала недостойных еретиков или грешников!». «Это одно и то же — предать смерти с помощью молитвы или убить виновных с помощью оружия», — ответствовал в своем «Просветителе» Волоцкий (однако сам будущий «святой» явно предпочитал разить оружием). — «Совершенно ясно и понятно воистину всем людям, что и святителям, и священникам, и инокам, и простым людям — всем христианам подобает осуждать и проклинать еретиков и отступников, а царям, князьям и мирским судьям подобает посылать их в заточение и предавать лютым казням».

Осужденные раскаивались, но Иосиф призывал не обращать внимания на их раскаяние и требовал смерти. Прекрасный оратор («Бе же у Иосифа в языце чистота и в очех быстрость, и в гласе сладость и в чтении умиление: никто бо в те времена нигде таков явися»), Иосиф убедил собор вынести нужное ему решение.

Троих еретиков сожгли в деревянной клетке 28 декабря в Москве. Многих отправили в Новгород, где также сожгли. Сжигали, конечно, заживо. Некоторым перед казнью отрезали языки. Менее виновных ссылали в тюрьмы или монастыри. Иосиф яростно тому противился: «Этим ты, государь, творишь мирянам пользу, а инокам погибель», роптал и требовал казни всем.

Даже последователи Иосифа Волоцкого назвали эти казни ужасными. А богобоязненный Карамзин, видимо, смущенный сим фактом, счел нужным сделать оговорку: «Сия жестокость скорее может быть оправдана политикою, нежели верою христианскою, столь небесно-человеколюбивою, что она ни в каком случае не прибегает к мечу:». Известный российский историк просто не читал «Просветителя» Иосифа Волоцкого, где тот цитатами из боговдохновенных книг, опираясь на авторитеты православной веры, доказывает необходимость убийства во имя божье: «Если кто-нибудь убьет по воле Божией — убийство это лучше всякого человеколюбия. Если же кто-нибудь и окажет милость, из человеколюбия, но вопреки воле Божией, — милость эта недостойнее всякого убийства».

Но и после страшной казни вольнодумные мысли в народе продолжали возникать, и не прекращались споры между Иосифом со братией и заволжскими старцами-нестяжателями. Возникшие между ними разногласия о владениях землей монастырями уже давно переросли в конфронтацию. После смерти Нила Сорского его ученик Вассиан Патрикеев отстаивал взгляды учителя, остро полемизируя с Иосифом Волоцким и последователями как по вопросу стяжательства монастырей («инокам не подобает богатствовать и земель держати, понеже отреклись от всего»), так и по отношению к еретикам, особенно, покаявшимся. Нестяжатели не имели никакого желания производить духовный суд и принимали всех, приходивших в их скиты. Конечно, «осифляне» им это припомнили.

Уже после смерти Иосифа Волоцкого, во времена правления Василия III, Вассиану пришлось поплатиться за все свои спорные писания, за все смелые речи, произнесенные десять или даже двадцать лет тому назад. Обвинителем и судьей Вассиана был митрополит Даниил, ученик и преемник Иосифа по игуменству, во всем угождавший мирскому властелину. Вассиан был осужден и заточен не куда-нибудь, а в Иосифов Волоколамский монастырь, и скоро умер в заточении.

До Вассиана был осужден известный Максим Грек, вызванный Иоанном III для исправления священных книг. Максим также укорял монастыри в любостяжании, и, правя «Кормчую книгу» (собрание церковных законов), указывал, например, что фраза «пашни и виноградники» ранее ошибочно была переведена на русский как «села с крестьянами». И хотя Максим, как и Иосиф, считал, что еретиков необходимо казнить, его самого обвинили в ереси, в «порче» божественных книг, в «хуле на Св. Богородицу» и сослали в заточение, где он провел более 20 лет.

Вскоре духовное направление нестяжателей было разгромлено окончательно в связи с делом по ереси Матвея Башкина и Феодосия Косого. Тогда вместе с ними были осуждены на заточение люди, совершенно неповинные. Дело Иосифа Волоцкого победило. «Суетные иноки Иосифова монастыря», как раздраженно писал о них Карамзин, могли торжествовать.

«Богоугодное» дело, начатое Иосифом Волоцким, было подхвачено церковью и даже возведено в ранг закона. В Соборном Уложении 1649 года прямо указывалось: «Будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на Святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь». Для устрашения изобретались изощренные муки — так москвич Фома Иванов, исповедовавший лютеранство, был сожжен в ноябре 1714 года в срубе на Красной площади на МЕДЛЕННОМ ОГНЕ!

Еретиков продолжали жечь до 1743 года — в том году некто новокрещеный мордвин Несмеянко-Кривой отрекся от православной веры, снял с себя крест и расколол икону, за что был осужден и сожжен заживо:

В последнее время я часто читаю, как представители властей, бизнесмены и пр. (даже журналисты и работники образования) высказывают мысли, что «без Церкви нельзя возродить Россию», «воспитание подрастающего поколения невозможно без участия Церкви», «нужно ввести обязательное обучение Закона Божьего в школе», «возродить древние традиции Православной Церкви» и т.п. Честно говоря, я думаю, что за этими фразами ничего нет — ни сильной веры, ни знаний истории, ни понимания того религиозного учения, которое они так стараются всем навязать.

Как сказано в «Законе Божьем», святые — это такие люди, которые, «живя на земле, угодили Богу своею праведною жизнью. А теперь, пребывая на небе с Богом, они молятся о нас Богу, помогая нам, живущим на земле». Иосиф Волоцкий был канонизирован и к местному, и к общему почитанию. Чем он угодил богу? Смрадом горелой человечины? Интриганством? О чем будут рассказывать духовные учителя школьникам в дни памяти «святого»? Какой морали учить?

Может быть, той, которой придерживался в 1748 году епископ Велико-Устюжский и Тотемский, повелев: «Буде же кто леностью и нерадением во святую церковь ходить не будет, такого побуждать и увещевать непременно. А ежели во втором и третьем увещевании и понуждении кто непреклонен и упрям окажется, такового священником с причетником каждому своего прихожанина для наказания, и чтобы таковых исхождения лености не имел, садить в цепь и колодки и держать летним временем на площади при колокольне».

Какое милосердие будет «возрождать» церковь? Не то, которым руководствовался Православный Синод в 1754 году, когда выступил с протестом против предложения Сената об освобождении от пыток преступников моложе 17 лет? Тогда Синодом было заявлено, что, по учению святых отцов, совершеннолетие считается с 12 лет, с этого возраста и следует начинать пытать преступников:

Мне скажут, что все это было два с половиной столетия назад, времена меняются, меняется и церковь. Но вот любопытный факт: как-то я разговаривал с людьми, считающими себя глубоко верующими себя православными христианами. И встал вопрос — так что же, лучше убивать и насиловать, но верить в бога, и молиться, и соблюдать обряды; или не убивать и не насиловать, но не верить в бога, а «губить душу» ? Мои собеседники ненадолго задумались и сказали: видимо, лучше убивать:

Я уверен, что они никогда не читали произведений Иосифа Волоцкого, а по всем проблемам обращались к батюшке, который вряд ли стал бы с ними обсуждать подобное. Но их вывод в точности совпал с тем, что проповедовал преподобный Иосиф. Выходит, не во времени дело, а в чем-то другом. И в более поздние времена церковные деятели призывали предать смерти «безбожников». Феофан Затворник, чьи «необходимые для каждого человека духовные уроки и глубокие назидания» были переизданы в 1994 году, наставлял неверие объявить государственным преступлением, а материалистические воззрения запретить под смертною казнью.

Как-то прочитал в одной из местных газет высказывание, что образование не может быть светским, потому что это оскорбляет религиозные чувства верующих! И говорил это не простой верующий, а один из ответственных церковных чинов.

Чувствую, что если так пойдет и дальше, то, скажем, и само мое существование может быть вскоре расценено как оскорбление религиозных чувств верующих: